СЛЕЗА

Покидая город в тихий час,
Долго я глядел в твои глаза.
Помню, как из этих черных глаз
Покатилась светлая слеза.

И любви и ненависти в ней
Был неиссякаемый родник.
Но к щеке зардевшейся твоей
Я губами жаркими приник.

Я приник к святому роднику,
Чтобы грусть слезы твоей испить
И за все жестокому врагу
Полной мерой гнева отомстить.

И отныне светлая слеза
Стала для врага страшнее гроз,
Чтобы никогда твои глаза
Больше не туманились от слез.

Февраль 1942, Волховский фронт



НОЧЬ. ТЮРЬМА...

Ночь. Тюрьма. Неподвижная тишина.
В одиночке моей ни звука, ни зги..
Лишь порой за холодной толстой стеной
Часового ночного слышны шаги.

Не могу уснуть, муча мысли меня,
Вот опять вижу мать, дочурку, сестер,
И последние строчки моей любимой
Я читаю мысленно до сих пор:

«Получила я письма твои, мой джан,—
Не забыл ты подруги верной своей,
Без конца тебя жду, все тоскую-тоскую,
Доживу ли до встречи, до светлых дней?..»

Я бы рад вернуться к тебе, к друзьям,
Если б выход из этой темницы найти,
Если б в руку мне острый клинок вложили
Да рассвет багрянел на моем пути.

Но ударил жгучий ветер судьбы,—
Ни клинка у меня в руке, ни ружья,
А ведь сердце в груди еще бьется, бьется,
Хоть и тьма, и молчанье, но жив еще я!..

Ночь. Тюрьма. Гнетущая тишина.
В одиночке моей ни звука, ни зги.
Лишь порой за холодной глухой стеной
Часового слышны шаги.

1943—1944