ДНЕВНОЙ КОНЦЕРТ

В теченье концерта дневного,
В звучанье Чайковского вдруг
Ворвался из мира иного
Какой-то непрошенный звук.

То подняли голос сирены,
И следом за ними, в упор.
С воздушной донесся арены
Зениток отчетливый хор...

По правым и левым пролетам
Спустились мы в первый этаж.
Мы слушали тон самолетов,
Мы знали его: это наш.

Могучие летные звенья...
Мелодия их все быстрей,
Мы жадно ловили вступленье
Зенитных морских батарей.

Басовым гудением полон
Был весь небосвод над Невой.
И вдруг – серебристое соло:
Пропели фанфары отбой.

И поднялись снова тогда мы,
И снова увидели свет.
И снова из "Пиковой дамы"
Любимый раздался дуэт.

Созданье родного поэта,
Сумевшее музыкой стать...
И только подумать, что это
Хотят у нас немцы отнять!

Так нет же! Далек или близок,
Он грянет, громовый раскат,
Чтоб русскую девушку Лизу
Спасти от фашистских солдат.

Советские танки и пушки –
Грядущей победы залог,
Чтоб жили Чайковский и Пушкин,
И Глинка, и Гоголь, и Блок.

Того, чтоб созвездие башен
Кремлевских – поверх облаков –
Сияло над Родиной нашей,
Как солнце, во веки веков.

Октябрь 1941



БЕССМЕРТИЕ

К плеяде столь прославленных имен,
Как Измаил, Полтава, Севастополь,
Прибавится теперь еще и он,
Град Ленина, о чей гранитный цоколь
Разбилась боевая мощь врага,
Зарывшегося в русские снега.

О, этот город! Как его пытали...
С земли и с неба. Стужей и огнем.
Он голодал. Бледнее лица стали,
Румянец мы не сразу им вернем.
Но даже и тогда, на много лет,
Останется на них особый след:

Какая-то всеобщая повадка,
Небудничное выраженье глаз.
И собеседник, может быть, не раз
Внезапно спросит, озарен догадкой:
"Вы, вероятно, были там... тогда?"
И человек ему ответит: "Да".

И ежели отныне захотят,
Найдя слова с понятиями вровень,
Сказать о пролитой бесценной крови,
О мужестве, проверенном стократ,
О доблести, то скажут – Ленинград,-
И все сольется в этом слове.

Декабрь 1941



ДУША ЛЕНИНГРАДА

Их было много, матерей и жен,
Во дни Коммуны, в месяцы Мадрида,
Чьим мужеством весь мир был поражен,
Когда в очередях был хлеб не выдан,
Когда снаряды сотнями смертей
Рвались над колыбелями детей.

Но в час, когда неспешною походкой,
В историю вошла, вступила ты,
Раздвинулись геройские ряды,
Перед тобой, советской патриоткой,
Ни разу не склонившей головы
Во дни блокады берегов Невы.

Жилье без света, печи без тепла,
Труды, лишенья, горести, утраты,
Все вынесла и все перенесла ты,
Душою Ленинграда ты была,
Его великой материнской силой,
Которую ничто не подкосило.

Не лаврами увенчан, не в венке,
Передо мной твой образ, ленинградка.
Тебя я вижу в шерстяном платке,
В морозный день, когда ты лишь украдкой,
Чтобы не стыла на ветру слеза,
Утрешь, бывало, варежкой глаза.

Март 1942



БЕЙ ВРАГА!

Сын, тебя я под сердцем носила,
Я тобою гордилась, любя,
И со всей материнскою силой
Я теперь заклинаю тебя:

Бей врага! Над твоей головою
Вьется русского знамени шелк.
Каждый недруг, убитый тобою,-
Это Родине отданный долг.

Бей врага раскаленным металлом,
Обращай его в пепел и дым,
Чтобы с гордостью я восклицала:
- Это сделано сыном моим!

Бей врага! Чтобы он обессилел,
Чтобы он захлебнулся в крови,
Чтоб удар твой был равен по силе
Всей моей материнской любви.

Август 1942



РОЖДЕН ПЕТРОМ
И ЛЕНИНЫМ ВОСПИТАН

По городу, на мраморе Расстрелли,
На кирпиче, мы видим иногда
Черту и надпись: "Здесь была вода"
И думаем с волненьем: "Неужели?"

Как, вероятно, страшно бушевал
И бил по зданиям, как по мишеням,
Привыкший к морю разъяренный вал,
Какие причинял он разрушенья!

Потомок наш, увидевший стрелу
И надпись на каком-нибудь углу:
"Здесь были укрепления и щели",
Подумает с волненьем: "Неужели?"

Взрывной волны неистовый бросок
Размыл до основанья этот угол.
Да, уровень беды здесь был высок.
Но для того, чтоб враг пошел на убыль,

Чтобы отбить, отбросить вражий вал,
Такие вынес город испытанья,
Каких еще ни разу не знавал
За двести сорок лет существованья,

И он величьем духа своего
Достоин тех, кто созидал его

Май 1943